Спецкор "Смены" Владимир Стругацкий рассказывает о том, что происходило на минувшей неделе на самом громадном в мире озере, в глубинах которого работали подводные батискафы
Авария случилась в среду, 30 июля 2008 года, на второй день после начала работы глубоководных обитаемых аппаратов в глубинах Байкала возле побережья Бурятии.
Накануне, 29-го, после первых двух очень удачных погружений, когда "Миры" опустились почти на 1600 метров, нас охватила эйфория. Почти по шесть часов "Миры" проработали в Байкале, и из них больше двух часов - на грунте.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Команда тяжеловесов
...В первый день с собой на дно Байкала самый известный в мире исследователь глубин, Герой России Анатолий Сагалевич взял двух тяжеловесов -президента Бурятии Вячеслава Наговицына и создателя Фонда содействия сохранению Байкала и главного финансиста нашей экспедиции миллионера Михаила Слипенчука.
Бортнаблюдатели попались Сагалевичу самые увесистые. И не только по их политическому и финансовому весу, но и по прозаическим килограммам. А это во время погружений в глубины куда важнее - хоть "Миры" сами весят под двадцать тонн, каждый лишний килограмм при спуске, а тем более при всплытии на учете.
Поэтому, когда президент и предприниматель по очереди встали на весы на плавучей платформе "Метрополия",  Cагалевич сокрушенно вздохнул. Наговицын тянул на 107 кило, а Слипенчук аж на 128, и сравниться с ним по весу мог только оператор нашего петербургского телеканала 100ТВ неутомимый и общительный Сергей Емеров - правда, он на два кило Слипенчуку уступал.
Так что когда миллионер, по совместительству являющийся еще и кандидатом географических наук (после геофака МГУ он много лет проработал в арктическом поселке Тикси), поднялся по лесенке к люку "Мира-1" и присел снять кроссовки чтобы сменить их на легкие тапочки, я не удержался и спросил у Сагалевича: "В люк-то Миша пролезет?"
- Весу завидуешь? - вопросом на вопрос ответил Сагалевич.
- И росту тоже, - улыбнулся я. Рост у Слипенчука тоже богатырский - под два метра.
В тот день приземлились "Миры" на глубинах не самых больших. "Мир-1" во главе с Анатолием Сагалевичем - на 1580 метрах, а "Мир-2" с командой тоже Героя России, участника нашей прошлогодней экспедиции на Северный полюс Евгения Черняева - на 1592 метрах.
Уходили они под воду, когда лил мерзкий дождик, но как только добрались до дна, вдруг проклюнулось солнышко и над флотилией наших судов полным коромыслом повисла громадная двойная радуга. Мы решили, что это явно к удаче. И пожалели, что сами гидронавты такой красоты не видят. Они только что передали, что при посадке на грунт "Миры" подняли облака ила и ничего кругом разглядеть не могут, что дно живностью небогато - увидели всего несколько мелькнувших перед иллюминаторами рыбешек.
- "Мир-1", вы всплываете? - поинтересовался после почти трех часов работы аппарата на дне Байкала руководитель погружения Сергей Смолицкий - доброжелательный бородач, все эти часы не уходивший с палубы.
- Какое всплытие без обеда? - услышали мы в рации голос Сагалевича.
- Война войной, а обед по расписанию, - прокомментировал РП и сообщил мне, что сейчас экипаж уминает припасенные в боксах бутерброды с сыром и колбасой, запивая кто чаем, кто кофе, - каждому перед спуском выдали по термосу и бутылочке питьевой воды. А еще гидронавты взяли с собой чистые полотенца - чтобы вытирать пот, если в батискафе будет слишком жарко или влажно.
Только через три часа после посадки на грунт оба "Мира" начали всплывать. Шли они со скоростью приблизительно 25 метров в минуту, и не огорчало даже то, что с ними порой пропадала радиосвязь.
- Пройдут слой скачка, и слышимость наладится, успокоил меня руководитель погружения.
Слой скачка - невидимую глазом стенку, распластавшуюся на четырехсотметровой глубине, за которой резко меняются соленость и плотность воды, - аппараты прошли так гладко, что новички-наблюдатели даже не почувствовали никакого удара, хотя бывает, что ощущения - как от столкновения с бетонной стеной.
Мы заметили аппараты, когда до поверхности им оставалась уже пара десятков метров.
В 20.37 по местному времени, а оно на пять часов обгоняет московское, "Мир-2" появился на поверхности Байкала, а в 21.10 его, подцепив краном, подняли на борт платформы. И поставили рядом с "Миром-1" - его подняли за час до этого, в 19.50 он уже стоял на борту.
В восторге от погружений были все. Директор Байкальского института природопользования, член-корреспондент РАН Арнольд Тулохонов радостно сообщил мне, что только что он стал первым бурятом, спустившимся на дно Байкала.
А президент Бурятии Наговицын признался журналистам, что он раньше думал, что на дне Байкала после того, как по нему семьдесят лет сплавляли лес, кучи топляка и разного хлама, а оказалось, что дно в самой глубокой части озера чистое.
"Выходит, Байкал еще сам справляется - сам себя пока способен очищать", - удивлялся глава Бурятии. Правда, непонятно, на каком основании он сделал такие выводы. Ведь только что Сагалевич да и пилот второго "Мира" Евгений Черняев рассказывали, что как только аппараты "приземлились", со дна поднялось облако
ила и невозможно было разглядеть ничего в паре метров от иллюминаторов: "Мы плыли в снежной пурге".
Так что охватившая всех эйфория и восторженные впечатления участников первых спусков, думаю, вполне объяснимы.
Хотя рекордной глубины "Миры" на Байкале в тот день не достигли. (Лет двадцать назад глубоководный аппарат "Пайсис" сел на Байкале в точке глубиной 1637 метров.)
- Мы за два часа прошли по дну почти три с половиной мили, и все по плато, глубины не менялись. Второй "Мир" сел всего на двенадцать метров поглубже - на 1592.
Но далеко не всем понятно, что погружались "Миры" на Байкале не ради рекордов, хотя многие именно рекорда в тот день и ждали. "Вот было бы здорово в первый же день найти самую глубоководную точку Байкала", - мечтали все, и в первую очередь репортеры. Но Чилингаров эти мечты обрубил на корню:
- Мы сюда приехали рекорды ставить или работать? - и в сердцах добавил: - Кто хочет большей глубины - лопату в руки и копайте яму.
Зря возмущался - сам всех приучил, что от любой его экспедиции ждут сенсаций и рекордов.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Волна и "Мир"
...Отметив сие событие, многочисленная журналистская братия отъехала ранним утром в сторону Улан-Удэ и комфортабельных гостиниц, ну а мы в шесть утра уже тряслись по мерзкой ухабистой дороге, ведущей от поселка Гремячинск, где нас пристроили на пустующую турбазу, в сторону порта Турка - там готовились к выходу буксир, тащивший платформу, и несколько сопровождающих маленьких суденышек.
Погода была достаточно сносная, но солнышко не проглядывало. "Перевал", обычно расставляющий в мае накануне навигации в только что освободившемся от льда Байкале маяки, буи и вешки, нехотя покачивался на волнах вслед за "Метрополией" - ее тащил за собой "Академик Коптюг".
В 12.20 экипаж Евгения Черняева разместился в только что расчехленном "Мире-2". Через семь минут аппарат, подхваченный краном, начали опускать на воду.
Как раз в это время вдруг задул такой ветер, что на волнах появились барашки.
"Мир-2" опускался на воду, когда волны поднимались уже метра на три. И только подскочившие на "Зодиаке" водолазы успели отцепить тросы, как порывом ветра резиновую лодку кинуло на распластанный рыбий хвост батискафа и заклинило под его корпусом. Несколько минут они, сцепившись, подпрыгивали на волнах. Водолазы, выкинутые волнами из "резинки", пытались оторвать надувную серую лодчонку от ярко-красного хвоста батискафа. Но за это время "Мир-2" волной швырнуло к борту платформы, и мы услышали страшный скрежет.
"Мир-2" чиркнул по корпусу "Метрополии", прежде чем буксир "Кореш" сумел оттащить его подальше от стальной громады. Но за секунду до этого, взревев мотором, надувная лодка вклинилась между корпусом платформы и батискафом. Эта резиновая "подушка" чудом сумела своим телом оградить аппарат от новых ударов о борт платформы.
Мы только потом поняли, как рисковали водолазы в бушующей воде. В любой миг они могли сами оказаться между двумя стальными громадами, готовыми своими многотонными прессами раздавить одетых в гидрокомбинезоны людей. Обошлось чудом. Мы вздохнули с облегчением, только когда "Кореш" -настоящий друг, отлично проявивший себя в прошлом году и в Арктике, - с трудом оттащил "Мир-2" метров на сто от "Метрополии".
Я стоял в этот момент на верхней палубе, откуда волны кажутся не такими могучими, как снизу, но даже с такой высоты было ясно, что Байкал подкидывает двадцатитонный батискаф, как шарик.
И тут стало ясно, что мы слишком рано решили, что самое страшное позади. Потому что еще час прошел в попытках развернуть подпрыгивающий на трехметровых волнах "Мир-2" и подтащить его поближе к платформе.
Ошвартованный возле платформы "Ковтюг" подкидывало так, что его экипаж вынужден был отдать концы и отойти подальше от "Метрополии". Не хватало еще, чтобы буксир разбило о несамоходную платформу.
Порывы ветра достигали метров двадцати.
...Час прошел, пока раскачивающимся на ветру специальным стальным захватом, похожим на рукав пожарной машины, наконец-то удалось подцепить аппарат "за шкирку" и оторвать от волн.
Мы не знали, что даже в этот момент эта ужасная чехарда не закончилась.
Повисший в воздухе тяжеленный батискаф вдруг стал, как громадный маятник, раскачиваться над нашими головами. Его пытались опустить пониже и удержать тросами. Люди повисли на тросах, стараясь остановить этот маятник. Повисли все, кто очутился рядом. В том числе и мигом подскочивший Артур Чилингаров. Но тросы рвались как нитки. Люди падали на палубу. А "Мир-2" все раскачивался и раскачивался.
Было неясно - то ли он вместе с тремя гидронавтами сорвется с тросов и улетит за борт, то ли эта махина ударит по стоящему рядом батискафу "Мир-1" и он слетит от этого удара с места.
Так 15 минут он и раскачивался. Я не буду говорить, какими долгими они нам показались. Мы не поверили, когда батискаф все же осел на приготовленную для него площадку. Только тогда мы заметили, что его правый боковой двигатель расплющило, как
брошенное на сковородку яйцо.
Но прежде чем мы это заметили, кто-то подставил к батискафу лестницу. Сергей Смолицкий забрался на покатую спину "Мира-2" и стал отдраивать люк.
- Ну и покачались мы на качелях, - это была первая фраза кого-то из наблюдателей. И мы сразу поняли, что самое страшное позади.
На Сагалевиче не было лица.
Всегда сложнее, когда ты на поверхности, а твои товарищи внизу. Это чувствовалось и по нервно шагающему по палубе Чилингарову. Минут за тридцать до того, как это все произошло, до спуска "Мира-2", он надел комбинезон, не сомневаясь, что на "Мире-1" вместе с Анатолием Сагалевичем начнет погружение.
- Да, Байкал действительно море, - вздохнул Чилингаров. - Такое же суровое, как Северный Ледовитый океан.
- И погода здесь меняется столь же стремительно, как в Антарктиде, - добавил я, вспомнив наши многочисленные неудачные попытки впервые долететь до Южного полюса на вертолете. Когда мы до этой самой южной на свете макушки планеты все же добрались, то сами не верили, что нам это удалось: столько преград воздвигала меняющаяся на глазах погода.
И на Байкале мы поняли непреложную истину: портится погода моментально, а вот чтобы улучшилась, надо ждать долго. Терпения и выдержки хватает не всегда.
...Когда все немножко успокоились, я сказал Сагалевичу, что нужно передать информацию на горячую линию ИТАР-ТАСС: утаить такое происшествие не удастся, да и смысла не имеет. И попросил его точно объяснить, что же произошло и какие будут последствия.
- Что произошло? Что произошло? - взвился Сагалевич. - Сам, что ли, не видишь? Боковой правый двигатель снесло к чертовой матери. Кто знает, сколько его теперь ремонтировать!
И, совсем распалившись, пошел в атаку:
- Ну вы всегда хотите, чтобы читателям поинтереснее было. Тогда лучше напиши, что от удара о платформу "Мир" развалился на четыре части. А лучше - на восемь частей. Так страшнее будет.
Сагалевич явно пытался сорвать зло на первом попавшемся. Первым попавшимся оказался я.
- Ты на Толю не обижайся. Ситуацию сам понимаешь, - тут же тихонько шепнула мне его жена, обаятельная и выдержанная Наталья.
Мы подружились с ней еще в прошлом году - на Северном полюсе.
С женой профессору Сагалевичу здорово повезло. Почти два десятка лет Наталья странствует с ним то по тихим, то по штормовым морям-океанам.
В старину бывалые мореходы, чтобы унять разбушевавшиеся волны, выливали за борт подсолнечное масло из бочек. Наталья, видимо, тоже хранит где-то пузырек с загадочной усмиряющей жидкостью и время от времени капает из него на взрывоопасного Сагалевича. Думаю, если бы не она, профессор, доктор технических наук, талантливый конструктор и заведующий лабораторией глубоководных обитаемых аппаратов академического Института океанологии перессорился бы куда с большим
количеством людей. Да и смею предположить, что научная и деловая карьера Анатолия Михайловича сложилась бы куда менее успешно.
Во всяком случае, в тот момент я Наталье был искренне благодарен.
...Минут через десять профессор отошел и сам стал объяснять мне, что форс-мажор в любой экспедиции неминуем. Тем более в этой, байкальской, когда идут только первые спуски, когда впервые приходится погружать аппараты в пресную воду, когда экипаж несущей платформы и команда исследователей еще не притерлись друг к другу.
- Мы привыкли работать дома - на своем институтском "Академике Келдыше". Там и кран не такая махина. И крановщик там ситуацию нутром чувствует. А здесь народ весь новый, неопытный. Под платформу мы приспособили старую баржу - ее чуточку подлатали, для устойчивости погрузили на нее несколько тонн металлических чушек.
А все равно на волнах болтает, как лодку-плоскодонку. Да и кран видишь какой - обычный автомобильный. Стрела до небес. Пока наши "Миры" он несет с палубы на воду, они раскачиваются, как в гамаке. И к вывертам погоды мы здесь еще не привыкли. Считали, что из океанов приехали на озеро. Это для нас урок.
- Но в прошлом году на "Федорове" вы работали тоже в непривычных для себя условиях, - возразил я.
- Ну ты же сам знаешь, какая на "Федорове" команда. Там ребята все широты прошли - и Арктику, и Антарктиду. Они в каждом рейсе за борт громадные гидрологические приборы спускают в таких условиях, что не позавидуешь, с лебедками управляются мастерски. Мы с ними в первый же день общий язык нашли... И на Байкале приспособимся. Просто нужно время. И нужно набить пару шишек. Вот и набиваем.
Честно говоря, я не поверил, когда Сагалевич мне сказал, что расплющенный боковой двигатель удастся заменить за сутки. Но его команда начала ремонтные работы, когда с яйцеобразного корпуса "Мира-2" после спуска даже не стекла вся вода.
И уже на следующее утро, когда мы тихо-мирно сидели в доме правительства в Улан-Удэ на научной конференции, посвященной проблемам Байкала, Сагалевич после телефонного разговора с платформой радостно сказал:
- А "Мир-2"-то уже отремонтировали.
И 2 августа снова начались погружения.
Упустить эту дату Анатолий Сагалевич просто не мог. В этот день год назад он совершил погружение в точке полюса, погружение, за которое он получил Золотую Звезду Героя России и всемирную славу. Да и до этого у него позади было много блестящих и крайне сложных экспедиций - в Атлантике, к знаменитому "Титанику", подводные съемки с Голливудом, экстренные погружения к затонувшим в Баренцевом море атомным подводным лодкам "Комсомолец" и "Курск", спуски к подводным вулканам. Но все они по сложности и опасности не идут ни в какое сравнение со спусками под толщу льда самого холодного и самого сурового на земле океана. И
понятно, что Сагалевичу хотелось отметить это событие погружением на дно Байкала.
Хотел погружаться и Чилингаров. Сначала, как я уже говорил, хотел 30 июля - в день, когда "Миры" собирались уйти под воду почти на полтора километра. Но, хотя в аварию попал только "Мир-2", а "Мир-1 "таки стоял нерасчехленным на палубе "Метрополии" и вполне мог погружаться, руководитель экспедиции Артур Чилингаров при всем его авантюризме и завидной смелости рисковать не стал. Все спуски в этот день отменил и то ли из суеверия, толи чтобы не мешать ремонту, то ли у него наметились в столице какие-то важные встречи, но около полуночи улетел в Москву. Хотя я прекрасно представляю, как ему хотелось в первые же дни с таким
трудом организованной экспедиции самому погрузиться на дно Байкала, как хотелось под водой отметить годовщину погружения на полюсе.
- Но у нас еще все впереди, - обнадежил меня Артур. - Ведь в этом году намечено шестьдесят погружений, в следующем - сто. Время еще есть.
Ну а если уж Артуру какая-нибудь мысль в голову втемяшится, он все барьеры пробьет. Это я гарантирую. И я не удивлюсь, если он в сентябре снова полетит в Бурятию, чтобы отметить новым погружением семидесятилетие Сагалевича. Сам слышал, как, когда мы прощались перед отлетом в Москву, профессор загадочно сказал Чилингарову:
- Ты учти - все свои дни рождения я стараюсь справлять сначала под водой, а потом уже за столом.
И наверняка к своему 70-летию Анатолий Михайлович сочинит какую-нибудь песню о байкальской экспедиции. Без новых песен экспедиций у него не бывает. Хотя одна из старых уже стала гимном байкальской экспедиции.