В конце июля в Республике Бурятии стартовала уникальная экспедиция — погружение глубоководных обитаемых аппаратов «Мир» на озере Байкал. Ее идеологом стал генеральный директор инвестиционной финансовой компании «Метрополь» МИХАИЛ СЛИПЕНЧУК. Его личный капитал измеряется сотнями миллионов долларов, его называют в числе самых успешных финансистов России. При этом он говорит, что деньги не любит. Но ему очень нравится их зарабатывать — Михаил Слипенчук считает этот процесс крайне увлекательным. Суть своей деятельности в беседе с корреспондентом «КС» он объяснил просто: «Я не добываю руду и не собираюсь ее добывать. Я не строю дома и не собираюсь их строить. Я занимаюсь организацией процесса, вовлечением в него финансов и специалистов. И это, поверьте, стоит того, чтобы отдаваться делу с удовольствием». Нельзя этому не поверить, если учесть, что только за прошлый год расстояние, которое он преодолел во время деловых командировок, составило 480 тыс. км. В «Метрополе» по этому поводу давно ходит шутка: «Пролетая из Каракаса в Токио, генеральный директор посетил компанию «Метрополь». Отсутствие Слипенчука в Москве не помешало компании, которую он создал и которую возглавляет все 13 лет ее существования, стать по итогам прошлого года лидером среди российских финансовых консультантов по сделкам M & A по рейтингу компании Dealogic, лидером по количеству сделок на рынке M & A в Восточной Европе, по данным рейтингового агентства Thomson Financial. 60% ее клиентов — это крупные иностранные институциональные инвесторы, а 40% составляют крупные российские институциональные инвесторы и физические лица.
С Михаилом Слипенчуком корреспондент «КС» встретилась в Улан-Удэ в преддверии V Байкальского экономического форума, когда первый этап экспедиции «Миров» был завершен. Естественно, основной темой беседы стали перспективы социально-экономического развития территории, прилегающей к Байкалу. Сегодня это территория присутствия дочерней компании «Метрополя» — «Металлы Восточной Сибири».
— Михаил Викторович, Группа «Метрополь» вкладывает сейчас серьезные средства в крупные проекты в Республике Бурятии в области металлургии и горнорудной промышленности, имеющие длинные инвестиционные циклы. В какой мере на их реализацию может повлиять глобальный экономический кризис?
— Глобальный экономический кризис вызван отнюдь не российскими проблемами, но, поскольку Россия уже является частью мировой экономической системы, он не может пройти мимо. Однако у нашей страны есть большое преимущество перед другими — у нас в связи с высокими ценами на нефть накоплены достаточно большие финансовые ресурсы. То, что происходит в мире, лишь косвенно сказывается на российских финансах. В основном это заключается в том, что крупные мировые банки определили лимит кредитования крупным российским компаниям. В такой ситуации кризис ликвидности сказывается и на российских компаниях. Это привело к тому, что деньги стали дороже. Если раньше их занимали под 7–8%, то сейчас вынуждены занимать под 14%, а иногда и под 16%. Конечно, такие деньги достаточно дороги для развития горнорудных проектов. И такие деньги мы не занимаем. Но любой кризис заканчивается. Поэтому «Метрополь» сейчас готовит базу для освоения месторождений: мы проводим их доразведку, исследования в области правильного размещения хвостохранилищ, заводов, других производственных объектов и т. д. Деньги сейчас тратим только на исследовательскую работу. Строительство ГОКов начнется в следующем году, но к этому времени, я думаю, кризис пойдет на убыль, и стоимость денег существенно снизится.
— Компания давно проявляет интерес к энергетическому сектору, который в ряде регионов Восточной Сибири является импульсным для общего развития, а в других остается сдерживающим фактором в силу своей неразвитости. Означает ли это, что вы стремитесь стать самостоятельным игроком на энергетическом рынке?
— Наше сотрудничество с энергокомплексом сложилось достаточно давно. «Метрополь» как инвестиционный банк занял первое место в прошлом году среди всех инвестиционных банков, работающих в Восточной Европе, и третье место среди мировых банков, работающих в России. Наши обороты по операциям с ценными бумагами в прошлом году составили порядка $40 млрд. Это связано прежде всего с нашим активным участием в процессе реструктуризации РАО «ЕЭС России». У нас достаточно сильная энергетическая команда, и мы очень много сделали в процессе реорганизации РАО ЕЭС при выделении генерирующих, транспортирующих, сбытовых компаний. Что касается Восточной Сибири, в частности, Бурятии, то не надо забывать, что наше будущее производство — горнометаллургические предприятия — относится к категории энергоемких. Отсюда наш интерес к состоянию энергетического сектора региона. Есть ряд проектов в общей концепции реализуемой нами программы развития Забайкалья по строительству новых энергетических мощностей. Что-то мы будем строить сами, что-то, вероятно, будут строить действующие на территории энергокомпании. Есть проект строительства ГЭС у наших партнеров по Корпорации развития Забайкалья — компании «ГидроОГК», но это проект не сегодняшнего дня. Мы же планируем начать добычу, построить комбинаты и вывести их на проектную мощность всего за четыре года, и очевидно, что сегодняшних энергетических ресурсов нам не хватит. Поэтому реализуем поэтапно программу «самоэнергообеспечения». Мы приобрели Талинское буроугольное месторождение и хотим построить собственную ТЭС, работающую на его угле. Мы планируем также построить металлургический завод в Первомайском (Забайкальский край), которое находится на Транссибирской магистрали, купили Первомайскую ТЭЦ. У нас есть энергетическая группа в МВС, непосредственная задача которой — обеспечить энергоресурсами те предприятия, которые мы будем строить. Значит ли это, что мы хотим позиционировать себя как самостоятельного игрока на энергетическом рынке? Думаю, что нет. Если мы найдем партнера или компанию, которая будет заинтересована в производстве электроэнергии, мы готовы либо все энергетические активы, либо их часть продать ей.
— Проект развития Забайкалья, инициатором которого выступила ваша компания, — это классический промышленный кластер. Вы уверены, что его создание окажет положительное влияние на развитие региона? Вы осознаете меру своей ответственности за изменение жизненного уклада такой территории?
— А вы так уверены, что существующий сегодня жизненный уклад менять не надо, вы считаете, что население этих регионов не хочет жить в современной среде, что Забайкалье должно оставаться где-то на обочине? Не надо думать, что мы бросаемся в проекты, не видя ничего дальше своих интересов. Неужели вы полагаете, что мне незнакома аксиома: любое крупное производство, бизнес стоимостью более $100 млн является системообразующим. Когда «Метрополь» был «маленьким», наверное, этого не чувствовал, а когда мы «подросли», то реально почувствовали. От бизнеса зависят многие вещи в государстве. Поэтому когда мы стали задумываться о создании своих горнорудных предприятий, сделали оценку, на что это может повлиять и как это может способствовать некой синергетике с иными потенциальными производствами, которые есть в регионе, мы обнаружили несколько удивительных вещей.
Первое. Очевидно, что если будет построена железная дорога до Озерного, это существенно улучшит транспортную и общую инфраструктуру территории. Строительство железной дороги автоматически делает привлекательными меньшие по объемам месторождения, на которых добыча полезных ископаемых становится рентабельной. Появляется больше людей, которые работают, их надо кормить, соответственно, за этим тянутся сельское хозяйство, сфера обслуживания, производство товаров народного потребления и т. д.
Второе. У нас достаточно большое количество пирита в руде, который необходимо складировать. Сама по себе сера безвредна, но в контакте с атмосферными осадками она превращается в кислоту. Оценив ситуацию, мы вынуждены были полностью поменять старый проект, по которому хвостохранилище планировалось строить в непосредственной близости от природных водных объектов, что очень вредно для экологии. В новом проекте изменено месторасположение хвостохранилища, предусмотрено применение новых технологий и новых материалов, чтобы серный концентрат не попал в почву. Но оказалось, что в 160 км от площадки строительства находится урановое месторождение. Уран — редкоземельный материал, технология добычи — выщелачивание, при котором применяется серная кислота. Кислота сама по себе — опасный для транспортировки материал, и мы решили, что если построим завод по производству кислоты, ее можно будет продавать атомщикам. С одной стороны, получаем улучшение экологической обстановки, с другой — повышение эффективности производства.
Третье — энергетика. В Бурятии стоимость киловатт-часа в несколько раз выше, чем в соседней Иркутской области. При такой цене на электричество ничего невозможно производить. Поэтому будем развивать энергетику. У нас будут избыточные мощности, мы можем электроэнергию продавать. Таким образом, регион, который мы осваиваем, начинает опять же обрастать рабочими местами, и, соответственно, избыток электроэнергии позволяет производить и другие виды продукции. Возникает классический синергетический эффект: импульс, данный одним производственным узлом, в данном случае горнопромышленным, автоматически передается как по горизонтали, так и по вертикали.
Но при этом я хочу особенно подчеркнуть: любой из наших проектов проходит тщательную проверку и оценку у специалистов, особенно в части влияния на окружающую среду. Для меня лично это принципиально. В свое время я закончил географический факультет МГУ по специальности «рациональное природопользование». И специальность эту выбирал осознанно. Для меня вопросы сохранения природы — не пустой звук и не дань моде или часть законопослушного поведения. Для меня это принцип деятельности — не навреди.
— Михаил Викторович, а что послужило причиной обращения финансовой компании к проектам в сфере недропользования и металлургии? Несколько нестандартный шаг, вам не кажется?
— Если учесть, что в этих проектах мы занимаемся прямыми инвестициями, то вынужден согласиться — шаг для нас нестандартный. Ни одна компания в России, аналогичная нашей по структуре, этим не занимается. Но к такому шагу нас привела жизнь, и оговорюсь сразу, что я ничуть об этом не жалею.
Кризис 1998 года показал, что Россия на тот момент не была готова к вступлению в мировую финансовую систему. Фондовый рынок России был совсем маленьким, а после кризиса вернулся в зачаточное состояние. Не хватало финансовых инструментов. Мы задумались, что в этой ситуации делать. Начали с того, что выпустили первые в России конвертируемые облигации. К сожалению, тогда бумага не имела особого успеха, возможно, ее выпуск был преждевременным, и сегодня результат был бы иным. Потом я пришел к выводу, что бессмысленно делать ценные бумаги, если ты не имеешь продукта, их обеспечивающего. На рынке торговались исключительно акции приватизированных советских предприятий, в основном находящихся в состоянии реального банкротства. Я подумал, что нужно создать компанию, а потом уже под нее выпускать бумаги. Один из моих знакомых поручил мне купить завод, я купил контрольный пакет, у него не оказалась денег, чтобы расплатиться, и так я стал «счастливым» обладателем реального производства. Это был Саратовский аккумуляторный завод. Причем компания стала не миноритарным акционером, от которого ничего не зависит, владелец контрольного пакета — это нечто иное. Предприятие же находилось в тяжелейшем состоянии, зарплату работникам выдавали аккумуляторами, а себестоимость продукции из-за бартерных схем вдвое превышала цену ее продажи потребителям. Мы сразу отказались от бартера, ввели денежную составляющую, полгода заставляли дилеров выполнять наши требования. Они всячески отказывались, саботировали, не покупали у нас ничего. Но время все расставило по местам. Мне этот бизнес понравился. Потом мы купили еще ряд аналогичных предприятий и создали холдинг «Русские аккумуляторы», который выпускает сейчас около 50% отечественных аккумуляторов.
Но когда мы покупали Саратовский завод, цена свинца, необходимого нам для производства, была $600 за тонну, а затем в одночасье выросла до $1000. Мы поняли: с этим надо что-то делать. Я вспомнил о своем первом образовании и сел изучать геологию. И обнаружил, что Россия занимает первое место в мире по запасам свинца и цинка, но при этом добывает их в мизерном количестве, привозя сырье в основном из Южной Америки. Пришел к выводу, что необходимо создавать собственную сырьевую базу, потому что невозможно угнаться за ценами. Тут очень ко времени появилась информация о том, что в Бурятии выставляется на аукцион свинцово-цинковое месторождение. То, что надо! Мы сразу включились в борьбу, выиграли аукцион. Аккумуляторный бизнес мы продали, потому что «обнаруженное« в недрах Бурятии в сотни раз масштабнее того, что мы делали. Приступили к формированию программы. Созданная для ее реализации компания МВС Resources сегодня имеет капитализацию уже в $6 млрд. И развивать это направление мы намерены серьезно: создали геологоразведочную компанию «МВС-гелогоразведка», в которую привлекли сильнейших специалистов. Сотрудничаем с ведущими научными институтами, готовим кадры: ежегодно оплачиваем обучение 30 студентов в Санкт-Петербургском горном институте.
— Но сейчас очень модно говорить о том, что наш путь — инновационное развитие, что мы не хотим быть «сырьевым придатком»… А вы столько сил и средств вкладываете именно в сырьевой сектор.
— Ну да, «сырьевым придатком» мы быть не хотим, и тем не менее никто не отрицает, что главное богатство России — ее недра. А кто сказал, что их нельзя разрабатывать с применением инновационных технологий? Зачем противопоставлять? Если мы строим современное развитое государство, то любая отрасль производства должна быть инновационной, и недропользование — не исключение. Не можете же вы всерьез считать, что конечному потребителю (тому же автомобилисту) выгоднее покупать аккумуляторы, себестоимость которых из-за привозного сырья значительно выше, чем если бы использовался родной российский свинец?
Кроме того, не забывайте, что самые крупные открытия в науке, самые успешные проекты реализуются на стыке разных направлений. Рациональное использование природных ресурсов и экология — моя специальность. Но я еще и профессиональный финансист. То есть, с одной стороны, у нас есть такой прекрасный инструмент, как деньги, и есть другой инструмент под названием «недра». Ни один геолог не сможет создать такую компанию, как «Металлы Восточной Сибири», но и ни один финансист этого тоже не сделает, потому что не знает многих сугубо профессиональных вещей в области недропользования и не обладает достаточным чутьем, чтобы понять, каких специалистов нужно привлекать и на каких направлениях их использовать. Мы можем и то, и другое, поэтому у нас получается.
— Остальные направления, на которых действует «Метрополь», так же интенсивно развиваются?
— На самом деле наш стержень — инвестиционно-финансовая деятельность. Оборот ежегодно увеличивается в разы: в итоге с $6 млрд в 2005 году мы доросли до $40 млрд в 2007-м, а за пять месяцев этого года оборот составил уже $35 млрд.
Что касается прямых инвестиций, то, кроме недропользования, есть еще три направления. Первое — девелопмент. На территории завода, где раньше делались автомобили «Москвич», у нас 60 тыс. кв. м, которые сейчас проходят поэтапную реконструкцию. Здесь разместится офисный центр класса «В+». Он уже сейчас пользуется популярностью у арендаторов. Кроме того, есть 23 гектара земли в районе пересечения третьего транспортного кольца и Волгоградского проспекта. Там мы намерены построить деловой район площадью 1,5 млн кв. м, из которых 600 тыс. кв. м будет отведено под парковки. Мы привлекли к проектированию и строительству японскую компанию Nikken Sekkei, которая работает на рынке уже более 100 лет и имеет огромный опыт. Мне кажется, это будет самый комфортабельный деловой район в Москве.
Мы занимаемся строительством не только в Москве, но и в Бурятии. В Улан-Удэ заканчиваем строительство офиса класса «А» с подземным паркингом площадью 18 тыс. кв. м. Это будет лучший офисный центр Улан-Удэ. Покупаем недвижимость за пределами России — в Конго, Китае…
Еще одно направление инвестиций — туристско-отельный бизнес. Год назад мы приобрели в Сербии старейшую европейскую туристическую компанию «Путник», которая существует с 1923 года. У нее на балансе около десятка отелей и большой остров в Черногории — остров Святого Марка. Сейчас мы готовим девелоперский проект по освоению этого острова с 6-звездочным отелем, с виллами для частного проживания. Это красивейшие места — Адриатика, чистейшая вода, бухта охраняется ЮНЕСКО. Кроме того, планируем построить отели во Вьетнаме, Камбодже, Москве, Подмосковье. Недавно купили отель в Каннах.
И наконец, фонд венчурных инвестиций «Русский аккумулятор идей». Наши специалисты работают с учеными в разных научных центрах. Просматривают потенциально привлекательные для бизнеса проекты, ищут различные нестандартные идеи. Мы рассмотрели уже больше 20 проектов и открытий, некоторые из которых собираемся развивать. Создали, так сказать, инкубатор идей. Один из привлекательных и перспективных проектов — производство химического заменителя цемента. Цемент очень востребован и очень дорог, его не хватает сейчас, а при дальнейшем развитии строительства дефицит будет нарастать. Это серьезно сказывается на себестоимости квадратного метра недвижимости. Достаточное количество такого строительного материала может изменить ситуацию, например, на рынке жилья, сделать его более доступным. Второй проект — производство полиэтилена высокого давления: нитка из него выдерживает 700 кг веса. Только представьте, какой прочный из него будет материал. Его можно использовать и в оборонном комплексе, и в строительстве машин, яхт, самолетов, при изготовлении оборудования для глубокого бурения в нефтегазовой промышленности.
— Насколько формат компании соответствует вашим представлениям об успешном бизнесе?
— А что такое успешный бизнес? Если за точку отсчета брать его прибыльность, то компания вполне успешна. В бизнесе мы никогда не гнались за объемом операций, мы всегда ориентировались только на прибыль. Есть компании, у которых очень большие обороты, и поэтому они всегда находятся в рейтингах, но это не означает, что их эффективность высока. У нас другой подход: мы стараемся работать прибыльно. И это, как показывают цифры, у нас получается. В этом есть, безусловно, заслуга коллектива, который работает много и увлеченно. Но важно еще и то, что страна растет, усиливается, повышается ее капитализация, а вместе с Россией растем и мы. Россия — успешная страна, и мы вместе с ней успешны.
— А какой период своей жизни и какой проект вы считаете самыми успешными?
— Компанию «Метрополь». На самом деле «Метрополь» — это не проект, это жизнь. Проекты вне бизнеса — первый в истории полет на Северный полюс на воздушном шаре, установка памятника крейсеру «Варяг» в Шотландии. Благодаря «Варягу» мы подняли такие исторические, биографические, человеческие пласты, которые за последние 80 лет и не упоминались в нашей стране. Очень интернациональный корабль и при этом очень русский. И с удивительной судьбой — такой же изменчивой и героической, какая могла быть у человека на переломе исторических эпох. Мы столько десятилетий не знали его настоящей истории, и то, что ее удалось показать, вызывает гордость. Успешный проект — создание Федерации кекусин-кан карате России.
В бизнесе масштаб проектов, которые мы сейчас реализуем, не позволяет ждать быстрого результата. Но все говорит о том, что они станут успешными. Есть интерес к лесному сектору. Есть проект по созданию производства полного цикла — от заготовки древесины до переработки опилок и других отходов. Он требует больших средств, поэтому необходимо глубокое изучение вопроса, вовлечение большого количества специалистов, банков. «Метрополь» это может сделать.
— Чего еще вы хотите достичь в жизни и в бизнесе?
— У меня в планах побывать в Австралии, изучить Южную Америку, Африку, острова Океании. Но самое главное — Россию. Честно говоря, нет времени на путешествия. А из предстоящих проектов — перелет через Берингов пролив на воздушном шаре.
— А есть ли такая планка, до которой вы подниметесь и скажете: стоп, хватит?
— Кода я еще работал уличным брокером в 1993–1994 годах, меня всегда удивляло, почему человеку, заработавшему определенные деньги, дальше работать не интересно? У меня таких планов тогда не было, нет их и сейчас.
Я работаю не ради денег, и могу сказать, что деньги даже не люблю, как это ни странно для финансиста. Но я очень люблю их зарабатывать, мне нравится сам процесс. Деньги — это виртуальное создание, придуманное когда-то финикийцами как всеобщий эквивалент стоимости товара, их на самом-то деле нет как самостоятельного субъекта. Бумага — это бумага, деньги на счетах — это виртуальное понятие. Может такое случиться, что даст сбой вся мировая электронная система, и деньги исчезнут. Но останутся отношения между людьми, в конечном счете деньги — это продолжение страстей человеческих, и не более того. Поэтому те люди, которые ставят перед собой цель заработать миллиард, а потом отдыхать, рано или поздно поймут, что прожили жизнь зря. Заработал миллиард, а дальше что? А почему не больше или не меньше? Где тот критерий, по которому можно ставить планки такого рода? Как только я это понял, стало, с одной стороны, работать сложнее, с другой — спокойнее.
Я считаю, что большой бизнес — это очень серьезная ответственность: чем больше людей вовлечено в процесс, тем выше ответственность. За ними ведь стоят еще семьи, родители, близкие… Каждый свой шаг соотносишь с этой ответственностью. У нас в компании работают более 1500 человек. Вместе с семьями — это уже около 6000, а зависят от этих людей еще больше… Вот и мера ответственности — тысячи и тысячи человек, которые находятся в прямой зависимости от каждого шага, предпринятого руководством компании.
А как измерить тот эффект, который уже сейчас принес Республике Бурятии проект «Миры« на Байкале»? 900 тысяч человек живут на берегу Байкала, и сегодня об их жизни, о проблемах озера узнали во всей стране. Всего за неделю работы экспедиции поднят огромный пласт общественного мнения. В каких единицах измерить это?
И еще так много не сделано, еще столько задач, столько проектов! О какой планке тут можно говорить, когда жизнь так многообразна и так увлекательна — все время кажется, что ты только в начале пути.